Никогда не носила в дайри тексты, но когда-нибудь всё приходится делать в первый раз!
алКошка, спасибо за шапку!
Название: Некоторые ошибки ведут к оргазмам
Автор: Shelen (Мгхам)
Бета: Valemora
Пейринг, персонажи: РК900/Гэвин Рид/РК900
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP
Размер: 3422 слова
Краткое содержание: Маленький рассказ о том, как желание усидеть на двух членах сразу приводит к ошеломительным последствиям. Действующие лица: RK900 Ричард, RK900 Рик и один Гэвин Рид.
Комментарий: Неделька полиамории, день 7 ♥
читать дальшеЭто было безумие. Жаркое, горячее, больное безумие. В объятиях четырёх одинаковых рук запросто можно было потеряться, но Гэвин различал их даже с накрепко зажмуренными глазами. Там, где держали уверенно, крепко, жадно сжимали до синяков — Ричард. Там, где пальцы осторожно касались, невесомо поглаживали, подрагивали от бережности и нежности — Рик.
— Осторожнее.
— Я знаю, что делаю.
Один голос на двоих. Одна внешность. Две абсолютно противоположные личности под пластиковой оболочкой. С открытыми глазами не отличить ни на первый взгляд, ни на второй. С закрытыми — невозможно ошибиться и перепутать. Цепляясь за жёсткие отвороты чёрно-белого пиджака и чувствуя спиной такие же плотные тканевые уголки, Гэвин вспомнил, с чего всё началось, и не смог удержаться от усмешки. Во всём виновато было лицо.
***
Первый раз Гэвин увидел его случайно. Мазнул взглядом по слащавой неоновой витрине, не отрываясь от сочного бургера, прошёл мимо, спустя переулок понял, кого увидел, и подавился кофе. Откашлялся, выкинул опустевший стаканчик в урну, кое-как утёр лицо и руки салфеткой и вернулся обратно.
Коннор, коллега и по совместительству генерал единолично пробуждённой пластиковой армии, подрабатывающий ночами в клубе «Рай» — это же сенсация и бесконечный источник обидных подъёбок, и Гэвин, пока возвращался к приторно-леденцовым розовым витринам, придумал таких десятка два. А потом понял, что зря. Обознался.
Немудрено, впрочем, рожа у RK800 Коннора и этого сладкого котика в чулках была совершенно одинаковая. Глаза только смотрели со скуластого знакомого лица совершенно незнакомо, светлым, пронзительным взглядом, и пока Гэвин тупо пялился — котик озорно подмигнул и погладил рукой собственное точёное бедро, обтянутое блестящим латексом; над чёрным краем чулка призывно темнела маленькая родинка.
Гэвин сглотнул слюну, но зашёл в клуб вовсе не потому, что внезапно потяжелевшие яйца давили на здравый смысл. Жестянки отвоевали себе свободу, были признаны новой разумной расой, но законодательно подтверждать эти самые права и свободы никто не торопился. Силой андроидов в клубах «Рай», конечно, не удерживали, и Гэвин перешагнул порог, ведомый исключительно благородным порывом — удостовериться, что ничьи права точно не ущемляются.
Каким волшебным образом он потом оказался посреди просторной комнаты с огромным траходромом в центре — он сам понятия не имел. С документами у клуба оказалось более чем в порядке, андроид RK900 с томным именем Ричард находился тут по собственному желанию, мастерски используя несовершенство текущего законодательства. К тому же брал за сеанс неприличную сумму, и эта сумма на счету детектива была точно не лишней.
Но удержаться было невозможно. Рассматривая траходром и подмечая детали — пушистые розовые наручники в изголовье кровати, кокетливо выглядывающий из-под подушки и свёрнутый в клубок кнут, длинный, гибкий даже на вид стек, наполовину утопленный в складках покрывала — Гэвин уже представлял, как нагнёт этого андроида с лицом Коннора, прикажет закрыть блядские серо-голубые глаза, поставит на колени и выебет. И от морального удовлетворения кайфанёт даже больше, чем от секса, каким бы крышесносным он не был за такие-то бабки.
И снова ошибся. Сладкий котик бесцеремонно ткнул в подушки лицом самого Гэвина, а на попытки перехватить инициативу дал понять, что он в первую очередь — андроид, способный завязать узлом хрупкие человеческие конечности. Голосом, до ужаса напоминающим голос Коннора, котик объяснил, что договор на оказываемые услуги, который Гэвин опрометчиво подмахнул, кое-как пролистав по диагонали, позволял ещё не такие вольности по отношению к клиенту, но, если дорогой клиент прям совсем против — ему великодушно дадут шанс спастись.
Гэвин задумался. Профессионально заломленные за спину руки начинали неметь, намекая, что времени на раздумья не очень много, пластиковая тварь даже не удосужилась ослабить хватку. Самым логичным вариантом было, естественно, обеими руками вцепиться в любезно предоставленный шанс и свалить, но когда это Гэвин Рид пользовался логичными и простыми вариантами?
— Хуй с тобой, — буркнул он в подушку.
— Со мной, — согласился сладкий котик Ричард и тут же доказал, что да, с ним.
Наутро болело горло от криков, противно саднила нещадно разъёбанная задница, и по всему телу ныли тёмные отметины засосов, местами с чётким отпечатком зубов. Гэвин в красках в очередной раз прочувствовал, за что не любит быть снизу, и поклялся больше никогда не переступать порог клуба «Рай». Поднял глаза, наткнулся взглядом на Коннора, пересекающего холл, и сладко содрогнулся, на мгновение снова обознавшись. Ричарду посреди ДПД взяться было, естественно, неоткуда, Гэвин очнулся, выругался и поклялся ещё раз, чтоб наверняка.
И на следующих выходных, конечно же, пришёл.
***
Это была болезнь. Совершенно точно болезнь, от неё так ныло в груди, так тянуло душу, так бешено срывалось сердце и затуманивались мозги. За этими яркими чувствами даже боль от того, как твёрдые скользкие пальцы безжалостно вталкивались в напряженное тело, теряла остроту, ощущалась смазанно и туманно, становясь приправой к горячему — с Ричардом всегда слишком горячему — сексу.
— Я же попросил осторожнее, — бесконечное терпение Рика распространялось только на одного человека в мире. Всем остальным доставалось ровно два предупреждения, после чего Рик считал себя вправе действовать, эффективно и молча, и второе только что прозвучало. Гэвин бы обязательно ощутимо напрягся в предвкушении ругани между андроидами, если бы не беспощадные пальцы глубоко в заднице.
— Не мешай.
Учитывая количество и качество этого самого секса за последние несколько недель, пожалуй, без такой тщательной растяжки можно было и вовсе обойтись, но Гэвин подозревал, что один его любовник этого не позволит из-за чрезмерной заботы, а второму ощущение тянущейся на пальцах упругой человеческой плоти нравится едва не больше, чем на члене.
Ричард сноровисто разминал пальцами тугое кольцо мышц, ни одного лишнего движения. Ни одного бережного. Он всегда был таким: жёстким, на грани грубости. Не боялся причинить боль. Никогда по-настоящему не вредил.
Гэвин никогда не мог переступить через гордость и попросить его быть хоть чуточку мягче.
Рик нежно обхватывал его лицо ладонями. Целовал невесомо, едва касаясь сухими тёплыми губами. Он всегда был таким: мягким, на грани скуки. Отчаянно боялся причинить вред. Никогда не отступался от единожды принятого решения, со звериным упорством добиваясь своей цели.
Гэвин никогда не мог набраться решимости попросить его быть хоть немного пожестче.
Хотя если бы не эта нечеловеческая твёрдость в принятии решений, они бы никогда не оказались в одной постели.
***
Человек ко всему привыкает. Гэвин привык. Гоняться за преступниками по Детройту, превозмогая томную усталость затраханного тела. Смотреть Коннору исключительно в глаза, чтобы не возбуждаться, когда свет знакомо падает на острые скулы. Ругаться с Ричардом — за взломанный телефон и внезапные приступы беспричинной ревности, за работу в клубе, которую тот не бросил, даже когда они начали встречаться, за мозг, заёбанный не меньше задницы. Привык ехать после работы не к себе домой, а в просторный лофт Ричарда, потому что его, Ричарда, хотелось ощущать рядом даже в полусонном состоянии в край задроченного работой детектива. Привык к жёсткому, изматывающему сексу и такому же невыносимому удовольствию.
И, когда только-только показалось, что новизна ощущений притупилась и жизнь как-то устаканилась — в ДПД перевёлся RK900 Рик.
Те же глаза. Те же руки. Тот же голос. Гэвин обнаружил, что Ричард выдрессировал его в постели так, что в штанах становилось тесно от одного только взгляда светлых глаз. Работа превратилась в адскую пытку, с каменным стояком вообще сложно заниматься хоть чем-нибудь, кроме торопливой, жадной дрочки, и пару раз приходилось этим грешить, запершись в тесной туалетной кабинке.
Нервы сдавали, единственно правильное решение не находилось, Гэвин маялся и ошибался раз за разом.
Сперва — когда подумал, что стоит узнать нового напарника поближе. Наивно надеялся, что характером навязанная жестянка будет хоть немного отличаться от Ричарда, и это поможет разграничить работу и личную жизнь, и Рик действительно оказался совсем другим, буквально диаметральной противоположностью. Но лучше от этого не стало. Скорее даже, наоборот.
Рик оказался надёжным и непоколебимым как скала. Носил кофе и покорно писал отчёты, никогда не злился за проёбы и думал на два шага вперёд, за себя и за своего напарника. Наедине с собой Гэвин безрадостно признавал, что не будь рядом предупредительного и внимательного Рика, в нынешнем состоянии он бы обязательно где-нибудь дал слабину, не вытянул и в лучшем случае вылетел с работы. В худшем — тоже вылетел, только ногами вперёд.
Поэтому после какой-то бешеной перестрелки, случайно оставшись с ним наедине, Гэвин снова ошибся. Дрожа от переполняющего адреналина, прижался к твёрдому телу отчётливым стояком, вдохнул полной грудью запах горячего пластика, ждал, что крепкие руки возьмут за шею, развернут уверенно и властно, грубо сдёрнут штаны вместе с бельём…
Рик отчаянно покраснел. Пригладил Гэвину волосы каким-то беспомощным жестом, большим пальцем аккуратно стёр мазок сажи со щеки, неуклюже поцеловал в уголок рта. В его движениях было столько неожиданной, внезапной заботы и нерастраченной нежности, что у Гэвина едва слёзы на глаза не навернулись.
Они трахнулись тем же вечером в ближайшем отеле. Рику было всё равно, сверху или снизу, но Гэвин за четыре месяца жёсткой дрессуры привык отдаваться и с готовностью развёл колени без лишних вопросов. Ждал, предвкушал, что его будут беспощадно втрахивать в плохонький отельный матрас, и ошибался, ошибался…
В постели Рик был таким же, как и на работе. Бережным. Заботливым. Нежным. Гэвин не помнил, когда последний раз плакал в постели не от боли или чересчур острого кайфа. Рик ласково вытирал его мокрые щёки, шептал на ухо какие-то приторные нежности, обнимал и буквально льнул к рукам. Целовал долго, сладко, тягуче, до тех пор, пока у Гэвина губы не начали ныть от бесконечных поцелуев, но стоило попросить пощады — удивительно легко оказалось его об этом просить — послушно переключился на всё остальное, так же неторопливо и обстоятельно изучая губами и языком расслабленное после оргазма, несовершенное человеческое тело.
Сперва Гэвин решил, что слишком соскучился по ласке, Ричард не любил нежностей и поцелуев, только жёсткий трах. Потом, спустя две недели, понял, что скучает уже по властному и резкому Ричарду, грубому сексу на грани боли и такому же острому, пронзительному наслаждению. А потом, спустя ещё три недели отчаянных попыток поделиться между двумя любовниками — что окончательно ебанулся.
Гэвин не хотел никого выбирать. Он хотел их обоих.
И, одним томным летним вечером, когда у знакомой до последней ступеньки лестницы, ведущей в лофт, он внезапно увидел обоих RK900 рядом — одинаково важных, не выбрать, не оторвать от сердца — сказал только:
— Завтра, у меня дома. Оба.
Потом надел мотоциклетный шлем, оседлал верную старенькую «Хонду» и укатил к себе, впервые не чувствуя никаких сомнений в спонтанно принятом решении.
***
Это была любовь. Совершенно точно она. Страшная, изматывающая, разделённая на троих, но ставшая от этого только сильнее вопреки любой логике. Это она заставляла в слишком крепкой хватке Ричарда с тоской вспоминать нежность точно таких же и бесконечно других рук, а в чересчур бережных объятиях Рика — жаждать упоительной власти над собой и трепетного чувства беспомощности перед чужой силой. Это ревнивая, бешеная любовь отчаянно метила укусами своего человека, а другая, спокойная и всепрощающая, не задавала вопросов и никогда не касалась чужих меток на человеческой коже.
Сейчас эта любовь заставляла плавиться между крепкими корпусами, ёрзать, натирая кожу жёсткой тканью форменных одинаковых пиджаков, сгорать от желания и страсти, безумно хотеть — обоих.
— Вы, может, тоже разденетесь? — голос срывался, истекающий смазкой член упирался в плотную, чуть шершавую ткань униформы, и не сказать, что это было очень приятное ощущение. Послушный Рик тут же чуть-чуть отодвинулся, сноровисто расстёгивая пуговицы рубашки, а паскудный Ричард, наоборот, прижался сильнее, потёрся, царапая спину пуговицами.
Пальцы выскользнули из задницы, шершавые подушечки обвели по кругу натёртый, чуть припухший сфинктер. Беспощадно вдавились внутрь уже тремя. Расправившийся с пуговицами Рик сбросил с плеч пиджак сразу с рубашкой, придвинулся, вжимаясь гладким, прохладным телом, и Гэвин не сдержался, застонал жалобно в глубокий сладкий поцелуй — пальцы немилосердно растягивали анус. Ричард умел делать что-то такое с его задницей, отчего нещадно перехватывало дыхание и на глазах слёзы выступали. Гэвин до сих пор не мог определить, боль это или острое, невыносимое удовольствие.
Рик отстранился, цапнул Ричарда за плечи, скин стёк сразу до локтей. Он уже два раза предупреждал быть осторожнее с хрупким человеческим телом, и лимит исчерпался, осталось только действовать. Диод на виске вспыхнул тревожным красным, но на этом внешнее проявление взаимодействия и закончилось, оба замерли, не шевелясь. Что делали андроиды в коннекте? Гэвин понятия не имел, ругались они там, выясняли отношения, договаривались или ещё что, но всерьёз встревожиться не успел.
Его снова обняли в четыре руки, успокаивающе погладили — Гэвин попытался подставиться под все ладони разом и как-то упустил из виду, что до сегодняшнего дня Ричард его ни разу не гладил. Рик снова поцеловал — и вот теперь не заметить внезапные изменения было сложно. Язык, уверенно и властно раздвигающий губы, ладонь на шее, придерживающая челюсть… Будь Рик чуть напористее, сжимай пальцы на шее чуть сильнее, продлись поцелуй чуть дольше, до лёгкой нехватки кислорода в лёгких, и Гэвин бы поклялся, что они с Ричардом поменялись местами через коннект.
Додумать, с какой стати чересчур нежный, до приторности, Рик стал действовать в разы увереннее и жёстче, Гэвин не успел, возбуждением мозги отшибло напрочь. И медленно въезжающие в задницу три скользких пальца очень этому способствовали. Вцепившись в широченные риковы плечи, Гэвин прогнулся в спине, принимая их в себя до самых костяшек, счастливо выдохнул в новый жадный поцелуй — и снова распахнул глаза в запредельном удивлении.
Ричард никогда не нежничал. В его стиле было одним тщательно выверенным, просчитанным движением вогнать сразу, провернуть тут же, без паузы, беспощадно развести пальцы. Боль в расчёты не принималась. От несвойственной заботы ослабли колени, возбуждение с утроенной силой вспыхнуло буквально в каждой клеточке тела, по головке члена скользнула щекотная капля смазки. Андроиды мгновенно среагировали, сдвинулись, надёжно удерживая на месте.
— Гэвин, — тихий жаркий шёпот обжёг ухо. — Кого из нас ты хочешь первым?
Едва-едва успевшие стать на место мозги тут же расплавились снова в попытке осознать, что это действительно ревнивый собственник Ричард задаёт настолько невозможный вопрос. Выбирать между ними Гэвин был не в силах, столько раз пытался — и никогда не получалось, поэтому он сглотнул вязкую слюну и хрипло выдохнул:
— Обоих.
Андроиды одинаково вздрогнули и так же одинаково потянулись — стискивать в объятиях, целовать; пальцы в заднице тоже задвигались, медленно и неторопливо, и Гэвин позволил себе окончательно поверить, что ему не мерещится, не чудится. Были мысли, полные надежд, что два темперамента будут друг друга сдерживать, но что андроиды объединятся и так образом уравновесят друг друга — даже в голову не приходило.
Он всё порывался спросить, не станут ли они теперь оба усреднённым вариантом самих себя, и постоянно отвлекался: то на голодные поцелуи Рика, то на губы Ричарда на шее, на чувствительные, но теперь ставшие такими осторожными, укусы. На невозможные пальцы внутри, легонько массирующие простату самыми кончиками. От каждого такого прикосновения по телу пробегала волна короткой дрожи, прогнуться в спине ещё больше не представлялось возможным и Гэвин пошире расставил ноги.
— Иди сюда, — он даже не разобрал, кто это сказал, Ричард потянул за плечи, Рик подхватил под бёдра, держать на весу одного человека двум андроидам не составляло никакого труда. Под затылок удобно легло широкое плечо, ноги обхватили талию, удобно скрещиваясь на пояснице, пальцы выскользнули из натёртого нутра, оставив после себя отвратительное сосущее чувство пустоты, но возмутиться и потребовать вернуть пальцы обратно Гэвин не успел.
Внизу коротко звякнула пряжка ремня, и задницу заполнил большой твёрдый член. Гэвин зажмурился до красных кругов перед глазами — плевать, чей конкретно хер растягивал анус до мерцающих звёзд перед глазами, он едва не кончил от этого уверенного мягкого скольжения и потянулся рукой к собственному изнывающему члену, исправить досадную случайность. Андроиды бдели, руки тут же перехватили, знакомо и очень профессионально завернули за спину, крепко сжали в цепкой хватке широкой ладони.
Протестующий стон сменился протяжным хриплым выдохом удовольствия. Восхитительный член вошёл по самые яйца — поясницу царапнула холодная пряжка — и так же неторопливо двинулся обратно, целиком выскальзывая из тугой дырки. Гэвин закусил губу, сжал коленями твёрдые бока, намереваясь при следующей фрикции двинуть бёдрами и ускорить процесс, но не успел — в освободившуюся задницу жадно впихнулся другой член, уже не так медленно и аккуратно.
— О Господи, вы что…
Гэвин не договорил, голос сорвался, когда члены снова поменялись. От одной мысли что его сейчас натурально делят на двоих, поочерёдно толкаясь, яйца поджимались, и как-то очень отчётливо ощущалась крепкая хватка ладоней на бёдрах, когда Рик его буквально натягивал на себя. Подступающий оргазм прошил тело короткой дрожью, Ричард протянул руку, сжал крепкими пальцами налитый кровью, пульсирующий член, и наслаждение откатилось, свернулось где-то в животе, дразня близостью и недоступностью.
Сквозь бесполезные сладкие спазмы в паху Гэвин попытался решить, возмутиться ему или поумолять, но пока пытался думать — ритм попеременных толчков сбился, стал более рваным и нетерпеливым, андроидам тоже потихоньку сносило башню. Зато теперь было так, как Гэвин любил больше всего — быстро, сильно, горячо, жаль только, что руку с члена Ричард так и не убрал, вожделенный оргазм сводил с ума недосягаемостью, заставлял сжиматься, остро чувствуя, как два члена торопливо сменяют друг друга. Они жадно проталкивались внутрь, растягивали сфинктер ещё больше, едва один выскальзывал — другой тут же заполнял тугую дырку, сочно хлюпая смазкой на каждом толчке.
Ричард что-то выдохнул — Гэвин, занятый нещадной погоней за ускользающим удовольствием, не понял, что именно, почувствовал только, как шевельнулись губы у щеки, и кожу обожгло горячим дыханием, а потом в горящую задницу помимо члена втиснулись ещё два пальца. Само по себе это действо не стало неожиданностью — Ричард любил всячески баловаться, затрахивая буквально до беспамятства, но сейчас его руки были заняты, а значит, паскудничал Рик. Это так не вязалось с привычным образом самого ванильного любовника в жизни Гэвина Рида, что Гэвин даже приоткрыл один глаз, смаргивая едкую каплю пота.
— Хорошо, — сказал Рик незнакомым голосом с отчётливыми электронными нотками, убрал пальцы. И вжался в заполненную задницу своим крупным членом.
Гэвин распахнул глаза и подавился вдохом. Второй член неумолимо продвигался глубже, растягивал анус так сильно, что было почти больно. И так же невероятно хорошо. Он впервые чувствовал себя настолько наполненным, растянутым едва не до разрыва, принадлежащим одновременно двоим. Последняя мысль прошила от макушки до пяток, и тело, инстинктивно сжавшееся при внезапном проникновении, расслабилось. Гэвин даже приглашающе двинул бёдрами, поощряя двигаться, но на него зашипели с двух сторон, и он послушно замер. Только зубами заскрипел, когда твёрдый член медленно проехался по простате, и судорожно втянул воздух сквозь накрепко сжатые челюсти.
Рик втолкнулся до конца — кажется, они все трое застонали в унисон — и так же неторопливо двинулся обратно. Гэвин думал, что они будут двигаться синхронно, но ошибся. Несмотря на проклюнувшуюся внезапную схожесть, каждый из его любовников сохранил себя и свои привычки и двигался в собственном темпе, Ричард — жадно и напористо, Рик — медленно и осторожно. И душу из Гэвина умудрялись вытрахивать по-своему, Рик — невыносимым ощущением плотного трения о простату и размеренным скольжением внутрь и наружу, Ричард — железной хваткой ладони вокруг члена и почти болезненными рваными толчками.
Тело слабело, наливалось тяжёлой истомой, сладко ныла нещадно растянутая задница, пот стягивал кожу тонкой липкой пленкой, воздуха не хватало — толкающиеся вразнобой члены выбивали его из груди. Консервам тоже приходилось нелегко, до ушей долетали стоны, искаженные помехами, пластиковые тела грелись, почти обжигая кожу, скин сползал, оголяя гладкие пластины.
Колени соскользнули с голого пластика, и его перехватили поудобнее, андроиды сдвинулись, почти складывая пополам. Рик закинул на плечи рельефные длинные ноги, Ричард перестал удерживать онемевшие запястья и обхватил поперёк груди, прижимая к разгорячённому корпусу, неровная пульсация тириумного насоса отдавалась сладкой вибрацией по позвоночнику в поясницу.
Руку с члена он так и не убрал, сволочь.
— Дайте кончить, суки вы пластиковые, — простонал Гэвин, вслепую закидывая одну руку за спину и вцепляясь пальцами в гладкое плечо без скина. Ричарда умолять о разрядке было бесполезно, но сегодня всё было наперекосяк, и сильная ладонь покладисто разжалась, приласкала яйца, обхватила ствол. Так-то Гэвин уже давно приучился кончать без рук, и чтобы кипящее по венам удовольствие расплескалось густыми белёсыми брызгами, хватило бы буквально пары толчков двух крепких членов, но неугомонный Ричард даже истекающую смазкой головку огладил подушечкой пальца. Ребристый край шарнирного сочленения чувствительно упёрся в уретру, добавляя острых ощущений.
Оргазм накрыл как цунами. По ощущениям, Гэвин едва наизнанку не вывернулся, содрогаясь в мучительно-сладких спазмах и выплёскивая обжигающе-горячие капли на собственный живот. Задница тоже сжалась на двух членах, и яркое, чёткое чувство двойного сброса имитированной спермы только продлило собственное удовольствие.
После оргазма ощущение растянутого на толстых членах ануса стало куда менее приятным. Гэвин со стоном шевельнулся, чувствуя, как отголоски острого, почти болезненного удовольствия ещё отдаются в мышцах приятной слабостью, но андроиды даже не думали его отпускать.
— Мммм? — Гэвин с трудом приоткрыл глаза, смаргивая слёзы и пот. — Душ? Спать?
— Нет, — диод на виске Рика равномерно мерцал жёлтым. — Второй раз.
Всё ещё удерживая его на весу, андроиды синхронно сместились на пару шагов — подумать только, каких-то два шага не добрались до постели, сцепившись в объятиях — и с удобством устроились среди подушек. Гэвин поморщился, задница отзывалась на каждое движение, а лёжа на Рике даже дышать было тяжело, два хера отчётливо давили на кишки.
— Эй, — Гэвин открыл рот, собираясь объяснить, что какой, к чёрту, второй раз, ему первого за глаза хватило, но проткнувшие внутренности до печёнок члены наконец-то сдвинулись, выскользнули из натруженной задницы, и протест превратился в долгий блаженный стон.
Второй, не менее довольный, прозвучал, когда горячий мокрый язык принялся тщательно вылизывать несмыкающиеся края растянутого ануса, член, так до конца и не опавший, снова потяжелел. Рик утянул в глубокий, жадный поцелуй, Ричард оторвался от своего занятия, щёлкнул пластиковой крышкой и с несвойственной бережностью аккуратно огладил припухшие, чуть вывернутые края сфинктера. В дополнительной смазке нужды не было, внутри было так мокро от двойной порции спермы, что по ногам бы потекло, встань Гэвин на ноги, но от заботы щемило в груди.
— Ладно, хуй с вами, — выдохнул он, когда Рик отпустил подышать и, не отвлекаясь на поцелуи, ощутить, как в чувствительную, скользкую от смазки дырку протискиваются сразу две крупные головки.
Андроиды синхронно ухмыльнулись. В совместно составленном плане относительно Гэвина Рида значилось не меньше трёх раз за ночь.