Фикло с фикбука

[Shelenessa]

Название: Маска, я вас знаю
Автор: Shelen (Мгхам)
Бета: Valemora
Пейринг, персонажи: Коннор/Гэвин Рид
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP
Предупреждения: ООС, кроссдрессинг
Размер: 2994
Краткое содержание: Гэвина Рида на маскарадной вечеринке быть не должно, но он есть. Коннора тоже быть не должно, но...
Посвящение: заказчику заявки на кинки
Примечания автора: на DBH Kink Fest 2.0, заявка VI-21: Гэвин/Коннор. Маскарад и игры в незнакомцев, любая раскладка и сеттинг.

Мужик был чертовски красивый. Высокий, стройный, подтянутый, широкоплечий — сказка, а не мужик. Гэвин отчаянно хотел увидеть его лицо, наверняка оно было под стать всему остальному, но чёрная глянцевая маска была лишена всякого рельефа и казалась глухим бойцовским шлемом, а не причудливым аксессуаром.

Весь остальной костюм, к счастью, облегал своего носителя так плотно, что воображению совсем не оставалось простора. Видно было каждую мышцу, чёрный латекс хищно блестел, приковывал взгляды, можно было не опасаться выдать свой внезапный интерес — на охуенного мужика в латексе беззастенчиво пялились не только дамы в пышных юбках, облепившие два диванчика вокруг экзотического гостя.

Гость в это время развернулся, отвечая кому-то, взгляду опять открылась треугольная спина, ямочки на пояснице и поджарые аккуратные ягодицы. В паху потяжелело, и на диванчик, поближе к этому латексному великолепию, снова потянуло со страшной силой.

Гэвин сцепил зубы, напомнил себе, что он тут, вообще-то, не развлекается, он должен найти Френсиса, сфотографировать его как можно незаметнее и свалить, но среди толпы разномастных маскарадных костюмов выделялся почему-то не искомый костюм монстра со множеством щупалец, а вот это латексное безобразие.

Безобразие дышало, красиво, изящно двигалось, будто под латексом скрывался танцор или опасный боец; Гэвин понял, что снова залип на нём взглядом, и заставил себя отвернуть лицо. Был бы тут Коннор, можно было хоть чуть-чуть расслабиться, помечтать, полюбоваться прекрасным, пока педантичный искусственный интеллект, не подверженный низменным страстям, успешно выполняет миссию.

К сожалению, Коннора тут быть не могло, после взрыва в лаборатории суки-Френсиса его выпустят из плена ремонтной бригады только послезавтра. И конечно хрена с два Коннор бы позволил вот так облизывать липким взглядом какого-то мужика вместо работы, педантичная пластиковая жопа.

Как всегда, стоило только подумать о Конноре — и чёртов андроид занял все мысли целиком. Гэвин подумал, кем он бы мог переодеться — уж точно не этим красавчиком, притягивающим к себе внимание каждого встречного… а неуёмное воображение уже пририсовало на латексном затылке короткую стрижку Коннора, под забралом маски — прихотливый узор из родинок… Теперь захотелось упасть на диванчик рядом с бесконечными мускулистыми ногами и отдышаться не только из-за внезапного приступа похотливого слюноотделения, но и по куда более прозаичной причине: воздуха в груди категорически не хватало.

Маскарадный костюм Гэвина Рида выбирал какой-то сраный извращенец. Корсет безжалостно утягивал торс, накачанный грудак эротично вываливался из кружев, плечи прятались в пышнейших рукавах, тяжёлые юбки неудобным шлейфом волочились по полу, а под белым плотным париком нещадно потел затылок. Высоченный воротник с обильными кружевами скрывал квадратную челюсть, маскарад завершала полуоткрытая маска и мазок красной помады Тины, так что на диванчиках, среди дам, желающих оказаться поближе к рельефным бёдрам, он бы смотрелся как родной.

Сидел бы, дышал через раз, пялился на длинные, мускулистые ноги, на плоский живот с едва намеченным рельефом кубиков, на выступающие бедренные косточки, на округлую задницу, к которой неудержимо тянуло приложиться ладонью…

Господи. Гэвин понял, что снова безбожно залип на латексного мужика и цапнул у проходящего мимо официанта бокал с какой-то цветной шипучкой. В его собственном костюме были и несомненные плюсы: изображая томную нарядную дамочку, можно было беззастенчиво тереться возле любого мужика, отыскивая этого сраного Френсиса в мешанине карнавальных костюмов, а тяжёлые юбки удачно скрывали наметившийся стояк.

Опять пожирая взглядом обладателя самой потряснейшей фигуры на всем земном шаре, Гэвин нервно всосал через коктейльную трубочку сразу половину бокала, не чувствуя вкуса. Шипучка обожгла горло, следом по всему телу прокатилась горячая волна — прикольный эффект, хотя в висках шумело ещё после первой пробы халявного бухла. В другой раз Гэвин бы обязательно задумался о том, что добавляют в напитки на вечеринках подобного рода, но сейчас всё внимание было приковано к внушительной выпуклости чужого паха, красиво обтянутой латексом, и умные, трезвые мысли не торопились посещать пустую черепную коробку.

Охуенный кожаный мужик повернулся к Гэвину боком, будто специально позволяя рассмотреть себя во всех ракурсах, поправил ослепительно белые манжеты на запястьях — единственные светлые детали на чёрном, как ночь, латексе. Самые обычные тканевые манжеты, обхватывающие жилистые запястья, смотрелись эротичными кандалами. Чувствуя, как снова пересыхает горло, Гэвин присосался к шипучке ещё раз, зажмурился, чтобы допить не отвлекаясь ни на что — и кто-то врезался в него со спины.

— Прошу прощения, мадам, — пророкотал щупальцастый монстр, любезно придерживая Гэвина за локоть, голос звучал из-под маски приглушенно и слегка неразборчиво. — Не ушиблись?

Учтивое чудовище загораживало вид на латексного мужика, поэтому Гэвин совсем невежливо отпихнул поданную руку. Монстр всё понял и покладисто отправился по своим монстрячьим делам, Гэвин с удовольствием приклеился взглядом к широким плечам, допивая шипучку, а потом в затуманенных мозгах что-то щёлкнуло, сбивая неуклонно растущее возбуждение, он закашлялся, едва не подавившись коктейлем, и, торопливо избавившись от опустевшего бокала, кинулся следом за ворохом щупалец.

Хрена лысого он бы нашёл Френсиса среди толпы разряженных гостей, даже не залипая глазами на латексное совершенство, но, к счастью, Френсис нашёл его сам, и упускать этот подарок судьбы Гэвин был не намерен. Всё равно он уже твёрдо решил, что после выполненного задания не свалит, останется, выпьет ещё бокал-другой безвкусной газировки, подождёт, пока гости не начнут разъезжаться, и, когда музыка станет потише, а людей — поменьше, то обязательно подкатит к красивому крутому мужику в латексе.

И пока он догонял Френсиса, петляя по тесным коридорам, помимо не проходящего возбуждения и лёгкой слабости в конечностях, чувствовал некую досаду: на красивую жопу повёлся и подкатить нигде не жмёт, решимости хоть отбавляй, а к Коннору — красивому, опасному, идеальному Коннору — подкатить никак не решался уже полгода как.

Возможно, дело было в том, что получить отказ от кого-то неизвестного Гэвин не боялся, он этого мужика видел первый и, возможно, последний раз в жизни, а отказ, озвученный мягким, но решительным голосом Коннора, ударил бы куда больнее, но признаваться себе в этом было слишком стрёмно. Поэтому Гэвин совершил над собой усилие, выкинул неуместные рефлексии из головы и забился в нишу, из которой отлично было видно столик, за которым расположился Френсис, уже откручивающий у костюма голову.

В маленькой дамской сумочке Гэвин нашарил камеру, замаскированную под круглое зеркальце, и едва не промазал по нужной кнопке, надеясь, что со стороны он выглядит достаточно убедительно и руки подрагивают только в его воображении.

— Маска, я вас знаю? — промурлыкал за плечом приятный голос с такими блядскими интонациями, что Гэвин вздрогнул и весь покрылся мурашками, едва не выронив камеру. По запястью скользнула рука в чёрном латексе, украшенная белой аккуратной манжетой, но вместо того, чтобы обрадоваться, что красивый мужик сам его нашёл, Гэвин досадливо отстранился и ревниво отодвинул девайс подальше.

Он не был уверен, что успел как следует заснять рыжие кудряшки Френсиса, и флирт был совсем некстати. Ну что стоило этому латексному безобразию подойти ну хотя бы минут на пять позже?!

Чужая рука оказалась настырной, сгребла в горсть ладонь Гэвина вместе с камерой — Гэвин с неудовольствием отметил, какая она широкая и крепкая — а потом его уверенно потащили из ниши в сторону неприметного балкончика. Вырываться и скандалить было глупо. Он решил, что так и быть, последует за этим идиотом и без лишних глаз доходчиво объяснит всю степень заблуждения, заодно подышит холодным ночным воздухом и с ясной головой вернётся обратно.

Но с каждым шагом всё больше путались мысли и всё отчётливей чувствовалось тепло сзади. Латексный красавчик его не отпускал, придерживал, грел спину. Он был высоким, где-то на полголовы выше — как Коннор — и таким же горячим, и от этого тоже мутилось в голове и мучительно напрягались яйца.

Один крошечный факт подобия делал незнакомца хоть в чём-то Коннором, а Коннора Гэвин хотел так, как никого и никогда за все свои тридцать шесть лет. Ему и сейчас достаточно было подумать о том, что сексуальный красавчик в чёрной маске капельку похож на объект молчаливых воздыханий — и член живо отреагировал, потяжелел в тесном плену белья.

— Я не стану спрашивать, зачем мужчине нужно переодеваться в платье и прятать камеру в дамском зеркальце, — от того, что тщательная конспирация разрушена, и выполнение задания висит на волоске, Гэвин должен был почувствовать опасность, злость и, возможно, страх, но чувствовал только как неуклонно каменеет член и напрягаются мышцы в паху.

— Я просто предложу тебе сделку, прекрасная незнакомка. Десять минут в моей власти — и я верну тебе камеру, позволю вернуться к маленьким шпионским шалостям и никому об этом не скажу.

Свежий воздух должен был отрезвить затуманенную голову, но не справился. Все мыслительные процессы стекли вниз, в трусы, и Гэвин только пьяно кивнул, потому что предвкушение десяти минут в полной власти опасного кожаного перца вставляло так, как не вставляло вылаканное бухло.

Сильные руки развернули его, будто большую ростовую куклу, латексный палец проехался по губам, размазывая помаду — и Гэвин окончательно поплыл. Забыл про задание, Френсиса, камеру, которая куда-то сгинула в проворных пальцах, про всё забыл, кроме широких перил под поясницей и чужой руки на лице.

Желания хаотично скакали в ватных мозгах, слишком быстро сменяя друг друга, и сосредоточиться на чём-то одном не получалось. Он хотел почувствовать во рту пальцы или член, хотел торопливой дрочки друг другу или такого же торопливого секса, хотел хоть чего-нибудь, но ноги предательски подкашивались, сердце норовило выпрыгнуть из груди, и сил хватило только беспомощно цапнуть зубами обтянутые латексом пальцы.

Мягкий смешок обжёг уши.

— Зря ты так увлёкся шампанским, употребить две дозы красного льда подряд для человека многовато, — голос у латексной мечты был такой сексуальный, что даже если под маской мужик страшен, как атомная война, то и плевать, от одного этого голоса можно было кончить.

Гэвин представлял, как этот голос низко стонет ему в ухо, и почти кончал, ноги окончательно ослабли и разъехались. Жёсткое колено вклинилось между бёдрами, удерживая, юбки мешали, корсет давил, член изнывал, Гэвин бестолково дёрнулся, пытаясь хоть чуть-чуть потереться о мускулистое латексное бедро, и разочарованно застонал — чёртовы юбки!

— Да ты совсем дурной, — прохладная гладкая маска на мгновение прижалась к влажному от пота виску. — Но так даже лучше…

Незнакомца, похоже, ничуть не смущал стоящий колом хер, широкая ладонь сжала член сквозь плотные слои ткани, вызывая еще один разочарованный стон, но дальше мучить он не стал. Проворные пальцы скользнули под юбки, огладили бедро и уверенно потащили вниз резинку хипсов, будто происходящее было в порядке вещей, и он сотню раз до этого лапал уверенные крепкие стояки под дамскими платьями.

Это было… странно. Да и весь мужик был странный — не слишком удобный, плотный, местами откровенно жёсткий, горячий; тепло просачивалось сквозь латекс и явственно ощущалось кожей, но думать об этих странностях было недосуг. Вообще о чём-либо не думалось, кроме восхитительной жаркой хватки на члене и медленной, дразнящей дрочки.

Гэвин бессильно распластался по перилам, все силы утекали вниз, в бёдра, которыми он подавался навстречу неторопливым движениям чужого кулака. Было жарко, испарина выступала на висках и тут же высыхала, пот стягивал кожу липкой плёнкой, и весь мир будто качался туда-обратно, накатывая на него сладкими, густыми волнами удовольствия.

Ему казалось, что он вот-вот кончит, или потеряет сознание, или растворится в тягучем сахарном сиропе с пряными нотками похоти, в который превратился сгустившийся вокруг них воздух, и даже зрение начало медленно меркнуть, но тут незнакомец хорошенько его встряхнул, сбивая дурман, и перевернул, буквально швырнув грудью на перила.

Силищи в латексном чуде было немерено, Гэвин ненадолго очнулся, успел придержать почти сползший на спину парик и надвинул его до самых бровей, но на этом осознанные действия закончились — чужие твёрдые пальцы выпустили член из упоительного плена, юбку задрали до самых плеч и бесцеремонно оттянули ягодицу.

— Ты так на него похож. Жаль, что мой коллега не будет вот так неосмотрительно лакать коктейли и пьяно отдаваться в углу.

На какую-то долю мгновения стало обидно — Гэвин не хотел быть чьей-то заменой даже на один-единственный перепих, но потом успокоился. Не так давно он и сам с удовольствием вообразил, что под глянцевым блестящим латексом прячется Коннор, и едва в трусы не спустил от одной этой мысли, так что они с кожаным мудаком в чём-то были близки друг другу, и этот прискорбный факт примирил с существующей действительностью.

— Еби давай, — выдохнул он чужим, непослушным голосом, за спиной коротко усмехнулись.

Вжикнула молния, последовала короткая задержка — Гэвин ждал шороха раскатываемого презерватива, но незнакомец повозился с маской и прицельно сплюнул ему меж ягодиц, тут же вставив два пальца.

Гэвина затрясло. Всё было так, как в горячих фантазиях уютной тишины собственной спальни — ситуация, не оставляющая выбора, уверенный, не склонный к раздражающим сантиментам любовник, напористый и явно опытный. Не Коннор разве что, но Гэвин давно привык довольствоваться тем, что есть.

Последнее время приходилось довольствоваться ассортиментом ближайших сексшопов, Коннор был слишком недосягаемым, во всех смыслах — идеальный искусственный интеллект, далёкий от похоти и слабостей. Гэвин думал, что ненавидит его всем сердцем, но после Революции всё же нашел в себе мужество признать, что обманывается и просто хочет звезду с небес.

Какое-то время он даже пытался побороть это в себе, задавить, вымарать. И вот до чего докатился — активно подмахивает, насаживаясь на чужие длинные пальцы, и жмурится, представляя, что под искусственным латексом такой же гладкий искусственный пластик.

Задница, тренированная не одним десятком разнообразных фаллоимитаторов, сладко сжималась, послушно раскрывалась, легко поддаваясь нажиму, и пальцы очень быстро убрались из задницы и сменились членом. Крупным, твёрдым, почти обжигающе-горячим, восхитительным, идеальным, мать его, членом. Гэвин счастливо застонал и прогнулся в пояснице. Если бы у Коннора был член — он был бы именно таким.

И трахался он бы так же идеально — без лишней осторожности и липкой слащавости, без осточертевшей паузы, за которую тело должно свыкнуться и расслабиться, но Гэвина эти ванильные заморочки только бесили. Он любил именно так — с места в карьер, туго и ярко, почти на грани боли, и впервые трахался с живым человеком, способным сделать всё так, как нужно.

Идеально.

Крепкая хватка на бёдрах усилилась — после первых аккуратных толчков мужик натягивал его на свой хер безо всякой жалости, убедившись, видимо, что не навредит, и полностью отпустив себя. Молчал только, но в этом вопросе Гэвин был с ним солидарен. Он и сам закусил уголок кружевного воротника, чтобы не стонать имя Коннора в голос, и только выдыхал шумно, когда крупная головка на каждом толчке сильно упиралась в простату и потом соскальзывала глубже, и большой член растягивал анус до звёзд перед глазами.

Время замедлилось настолько, что казалось, будто он уже целую вечность ёрзает в чужих руках, выгибая поясницу и повыше задирая задницу, но на самом деле десять минут неуклонно заканчивались. Его внезапный любовник время педантично отсчитывал, на восьмой минуте ускорился, вбиваясь в услужливо выставленный зад, уткнулся маской в шею и, кончая, так сжал его в руках, что чуть кости не треснули. Гэвин протестующе застонал — он тоже очень хотел кончить, и его легко перевернули на спину, уложив лопатками на широкие балконные перила. Всё ещё твёрдый член снова растянул саднящую дырку, ладонь приласкала яйца, обхватила головку, и этой короткой ласки оказалось достаточно, чтобы нутро, превратившееся в раскалённое желе, сперва сжалось в короткой судороге — и снова расслабилось, выплёскиваясь наружу.

— Как же ты на него похож.

В красивом голосе было голодное сожаление и ещё что-то странное, нечеловеческое, ускользающее от внимания, потому что на Гэвина, приходящего в себя после сокрушительного оргазма, свалилось слишком много ощущений. Парик опять сползал, каменные перила больно впивались в лопатки, задница ощутимо ныла, и губа, которую он умудрился прокусить, кончая, тоже.

Латексный мужик отодвинулся, давая свободу, и Гэвин кое-как принял вертикальное положение под короткий звук застёгиваемой молнии. Хорошо кожаному мудиле — в момент застегнулся, это Гэвину нужно будет путаться в юбках, нашаривая болтающиеся на лодыжках трусы, но трусы могли подождать.

Мудила мудилой, а трахался он как боженька, поэтому телефончик стрельнуть и договориться о следующей встрече всё же стоило, но он не успел. Мужик каким-то неуловимо знакомым жестом стёр каплю крови из прокушенной губы, приподнял маску и лизнул пальцы.

Время окончательно замерло. Гэвин уставился на подбородок, торчащий из-под чёрной маски — с такой знакомой родинкой и трогательной, округлой ямочкой; на обтянутые латексом пальцы возле губ — он столько раз это видел, не отворачивался, как Хэнк, пялился во все глаза, и сейчас не мог поверить.

Глухая чёрная маска точно так же изумлённо на него таращилась, потому что по всем расписаниям, документам и маячкам детектив Гэвин Рид был отстранён от дела подпольных лабораторий мистера Френсиса Уокера и находился в своей квартире под тщательной охраной.

— Коннор?

— Детектив Рид?

Они оба одновременно отмерли и шарахнулись друг от друга. Без чужой поддержки у затраханного детектива тут же разъехались ноги, и он тяжело облокотился локтями о перила. Коннор дёрнулся его поддержать, но остановился на середине движения, стянул маску, демонстрируя ослепительно-алый цвет диода, и нервно взъерошил волосы совершенно человеческим жестом.

У Гэвина кольнуло в груди — Коннор иногда был такой человечный, что хотелось сгрести его за лацкан гладкого пиджака, притянуть к себе и впиться поцелуем в тёмные, соблазнительные губы. Правда, потом Коннор откручивал кому-нибудь голову, выбивал дверь толчком плеча или бесстрашно выпрыгивал под пули, просчитав все варианты до единого, или со вкусом лизал вещдоки, будто нарочно демонстрировал — он не человек. Андроид, присланный из «Киберлайф».

— Вас тут быть не должно.

— Ты тоже должен подпирать ремонтную стойку, — угрюмо буркнул Гэвин, цепляясь за перила, чтобы не съехать на пол, и изо всех оставшихся сил абстрагируясь от только что случившегося крышесносного секса. — Но ты какого-то хрена здесь и мне помешал.

Затуманенные подозрительным бухлом мозги выдавали странную реакцию. Вместо неловкости и ужаса, он чувствовал, что стоит на краю пропасти и в неизведанную бездну тянет упасть с головой.

— Френсиса Уокера в лицо видели только я и вы во всём Детройте. Я в ремонте, вы — под свидетельской защитой, — Коннор всё же приблизился, аккуратно подхватил, без труда удерживая. — Самая и долгая и сложная работа мастеров — заменить и откалибровать все сгоревшие от перегрузки сенсоры, её можно сделать позже, я способен увидеть нашего неуловимого алхимика и переслать фотографию в отдел даже без сгоревших сенсоров. Я не знал, что вы тоже здесь, проверил камеры департамента и маячок в вашем телефоне, но сейчас мне для анализа доступно только изображение.

Гэвин его почти не слышал. Вместо перил он цеплялся за надёжного Коннора и убеждал себя, что не пытается прижаться к тёплому латексу, у него просто ноги ещё слабые и сил нет встать, а то бы он как…

— И я должен извиниться, детектив Рид. Я допустил слабость, ошибся, высчитывая процент визуальной схожести, и не удержался от соблазна. Я бы хотел начать наши отношения как-нибудь по-другому, как это принято у людей, без шантажа…

Голова сладко кружилась. То ли от того, что всё то, о чём говорил Коннор, начало доходить до мозгов, то ли от выпитой отравы, то ли от невольной близости. То ли от пузырившейся в крови смелости.

— Коннор, — Гэвин стоял так близко, что губами чувствовал, как сжимается в жёсткую упрямую линию красивый рот. — Шантажируй меня, сука, полностью!

И обвил руками его шею, вжимаясь своим ртом в его, так, как давно мечтал и не смел, раздвигая языком плотно сомкнутые мягкие губы, пачкая слюной гладкий скин, и желая только одного — чтобы замершее время постояло ещё чуть-чуть, чтобы этот миг никогда не заканчивался…

А потом Коннор ответил на поцелуй и всё только началось.

Оригинал записи на Дыбре