Название: Награда за приручение
Автор: Shelen (Мгхам)
Бета: паблик-бета Фикбука
Пейринг, персонажи: Гэвин Рид/Коннор
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP, романтика, флафф
Предупреждения: ООС
Размер: 1267
Краткое содержание: По заявке
IV-8 на кинки: вылизывать Коннора без скина во всех местах с ног до головы, а потом мыть в душе мочалочкой с гелем. Коннору нравится, он кайфует от такой заботы и обожания.
Посвящение: Заказчику, треду ночных лизунов-любителей и лизунам-профессионалам.
Примечания автора: Да простит меня бог штампованных штампов и заимстованных заимствований! Алюминь!
читать дальшеВ ванной шумит вода.
Детектив Гэвин Рид хищно ухмыляется, чувствуя, как усталость от напряженной рабочей смены сменяется совершенно другим предвкушающим напряжением, бесшумно закрывает за собой входную дверь, разувается и вешает куртку на крючок. Воображение так охотно вцепляется в привлекательные картинки, что Гэвин не раздевается дальше, даже портупею не снимет, прямо в одежде заходит в ванную, на чистых рефлексах закрыв за собой двери, и распахивает створку душевой кабины, запотевшую изнутри.
И слепнет.
Мягкое мерцание мокрого белого пластика бьет в голову, он задыхается, застывает и изумленно таращится на невозможно обнаженного Коннора под струями воды. На нем даже скина нет, его и узнать-то сейчас можно только по пронзительным чайным глазам. Ну и еще логика подсказывает что в квартире Гэвина Рида другим андроидам неоткуда взяться.
Из-за давней паранойи все двери в квартире открываются абсолютно беззвучно, передвигается Гэвин тоже тихо, как кошка, поэтому не ожидающий вторжения и не успевший покрыться скином Коннор тоже замирает, настороженно уставившись в ответ и напряженно моргая густым желтым цветом диода.
Он же первым и отмирает. Вспоминает, что люди неоднозначно реагируют на андроидов без декоративного покрытия и начинает стремительно обрастать скином.
— Охренеть, — восторженно выдыхает Гэвин, в котором внутренний ксенофил давно одержал победу над внутренним ксенофобом, и тянется потрогать.
Коннор считывает и восторг, и жадное желание тактильного контакта, передумывает зарастать кожей и даже плечо подставляет под мозолистые гэвиновы пальцы, едва не застонав от удовольствия, потому что нетерпеливое прикосновение ощущается острее обычного и не только потому что скин больше не мешает сенсорам.
— Одежда, Гэвин, — напоминает он, выключая воду, потому что трогает его уже две руки, рукава тонкого свитера намокли по плечи и в целом Гэвин выглядит настолько дурным, что мог бы залезть в душевую кабинку как есть.
Так стремительно Гэвин еще никогда не раздевался, как сейчас, под внимательным, почти строгим взглядом.
Матовый пластик шелковисто скользит под пальцами, Коннор доверчиво подставляется под касания, стонет едва слышно, приоткрывая рот — розовый, влажный, яркий на белом лице и, окончательно теряя голову, Гэвин впивается поцелуем в белые губы.
Из-за дезраствора во встроенной лаборатории поцелуи горчили на языке, а вот весь остальной Коннор был безвкусным — Гэвин убеждается в этом, широким мазком вылизывая щеку от уголка губ до скулы, от ощущения гладкого пластика под языком ведет, и хочется облизать Коннора целиком.
У него изящная шея, имитация адамова яблока дергается под языком. На пробу Гэвин сжимает зубы — пластик чуть поддается и скрипит.
— Лучше языком, — вздыхает Коннор, доверчиво подставляя шею, от этой доверчивости аж сердце щемит и Гэвин больше не кусается, покорно вылизывая подставленное, а потом Коннор поворачивается спиной.
Сзади, там, где у людей выступают позвонки, у Коннора — едва заметные круглые выемки с силиконовыми герметичными заглушками, пальцы разницу материалов не замечают, а язык — да. Коннор крупно вздрагивает, когда Гэвин с силой проводит по ним пальцами, а потом еще раз — когда-то же самое делает жаркий и влажный язык.
Под этими заглушками — разъемы, оснащенные чувствительными сенсорами. Гэвин уже выучил их расположение — на шее, между лопаток, на пояснице, и собирается потрогать языком каждый, поэтому спускается вниз, целуя и вылизывая гибкую, узкую спину.
Некоторые панели привинчены к корпусу крошечными шурупами, легкий металлический привкус остается на языке — единственный вкус, который можно ощутить, вылизывая вздрагивающий под прикосновениями пластик.
Когда Гэвин вылизывает его поясницу, Коннор откровенно стонет. Он и раньше не стеснялся выражать себя в постели, но впервые в его голосе слышны настолько машинные нотки, от них волоски на теле встают дыбом, а по позвоночнику скатывается жаркая волна, от которой член дергается, едва не прижимаясь к пупку.
— Повернись, — хрипло просит Гэвин, отодвигаясь и окидывая плотоядным взглядом белое тело, вжавшееся в темное стекло душевой кабинки.
Он навсегда запомнит его таким — лицо в пол оборота, шальной взгляд лихорадочно блестящих карих глаз, прямой разворот широких плеч, пальцы, впившиеся в стекло, выразительный прогиб в пояснице, округлые красивые ягодицы, к сожалению, совсем лишенные чувствительных сенсоров.
Гэвин хочет его выебать прямо сейчас, член истекает смазкой и яйца ноют, но у Коннора нет реплики половых органов и от этого заботиться о его удовольствии хочется больше, чем о собственном. Поэтому, когда он поворачивается лицом — Гэвин снова гладит и лижет, упиваясь стонами, едва заметной вибрацией пластика и шумным дыханием. В душевой кабинке сейчас горячо во всех смыслах и Коннор тяжело дышит, активно охлаждая биокомпоненты, хотя общий градус накала даже не думает снижаться.
У Коннора нет сосков, грудные пластины почти лишены сенсоров, зато вокруг круглого отверстия для тирумного насоса их столько, что он вскрикивает, когда язык скользит по контуру. Гэвин помнит, что когда-то он впечатал кулак в самое уязвимое место на корпусе, и до сих пор извиняется каждый раз, стоит коснуться идеально ровной окружности. Вслух он давно извинился и был прощен, поэтому извиняется невербально, в мыслях и нежных, ласковых прикосновениях. От разницы касаний у Коннора слегка подгибаются колени — Гэвин касается чувствительного места жесткими пальцами, потом — мягким, податливым языком, потом трется щекой, вжимаясь лицом в твердый пластик, по сенсорам проезжается колючая щетина.
Эту щетину Коннор обожает гладить пальцами. Он и сейчас кладет ладонь на щеку, и Гэвин берет его за тонкое запястье, чтобы потереться о ладонь носом, поцеловать костяшки, вложить в рот пару изящных, длинных, аккуратных пальцев. Эти пальцы когда-то снились Гэвину в горячечных снах, потом бесподобно смотрелись поверх напряженного члена. Сейчас он тщательно их вылизывает, а Коннор смотрит сверху вниз темным, жадным взглядом, светит алым диодом, и кладет пальцы второй руки себе в рот. Розовый яркий язык мелькает среди белого пластика, и это настолько восхитительное зрелище, что у Гэвина ноги подкашиваются, а из горла вырывается судорожный стон.
Он таки не выдерживает, падает на колени, и Коннор, улыбнувшись, упирается ему в грудь узкой ступней. Гэвина дважды просить не надо — он обхватывает ладонями эту идеальную белую ступню и с коротким стоном прижимается к ней губами, целует, лижет, обводя языком выступающий шарнир на щиколотке, поднимается вверх по рельефной икре и точеному бедру, рассыпая по пластику поцелуи и влажные мазки языком.
Вверх, выше, туда, где призывно белеет белая пластина в паху, и дрожь пластикового тела усиливается с каждым пройденным дюймом. Там, где у людей гениталии, у Коннора гладкая, белая округлость, и когда Гэвин касается ее языком — он гортанно вскрикивает и содрогается.
Гэвин наслаждается каждым звуком — Коннор тягуче стонет, сбиваясь в статику, и это нечеловечески прекрасно. Наслаждается каждым движением — Коннор вибрирует, содрогается и восхитительно крепко сжимает в кулаке гэвиновы волосы, не позволяя отстраниться, удерживая его возле сенсоров. В этом наслаждении Гэвин теряется, растворяется в желании сделать так хорошо, как только возможно, превращается в безликую функцию удовлетворения, направляемую твердой рукой. Вылизывает белый, безвкусный пластик, гладит шершавыми пальцами, потирает, опять лижет, снова и снова, до тех пор, пока по стыкам всех пластин разом не полыхнет ярким, светящимся, голубым.
Оргазм Коннора, не приглушенный скином — феерическое зрелище. Гэвин почти слепнет. Перегружаясь от сигналов сенсоров и переизбытка ощущений Коннор молчит. От звенящей после громких нечеловеческих стонов тишины Гэвин глохнет.
Когда перезагружающийся Коннор расслабляется и доверчиво оседает на колени, легкий и уязвимый, Гэвин притягивает его поближе, обнимает обеими руками, вжимает в себя и кончает, ни разу не притронувшись к собственному члену.
Первым приходит в себя Коннор. Поднимается, легко выпутавшись из ослабевших объятий, включает воду, с полки берет мочалку и гель. После того, как Гэвин вылизал его буквально с головы до ног, нужно мыться еще раз, но Коннор не против.
— Позволишь? — голос у Гэвина после оргазма всегда ленивый, хрипловатый, растягивающий гласные. Только чтобы услышать этот голос стоило затащить в постель недружелюбного детектива, и это было действительно сложно, но Коннор всегда выполняет свои миссии. Награда за эту была щедрой — под маской черствого мудака Гэвина Рида тщательно скрывался нежный и преданный Гэвин-любовник.
Гэвин выливает геля больше чем нужно, пены слишком много, но Коннору все равно. Он млеет под нежными, осторожными и даже слегка благоговейными прикосновениями, шершавые ладони скользят по сенсорам, пена покрывает обоих.
Гэвин прижимается, томно потирается о пластик всем телом, невесомо целует лицо, гладит спину, и Коннор уходит на повторную перезагрузку, окутанный пеной и бесконечно ласковой заботой.
Определенно миссию по приручению Гэвина Рида стоило выполнить.