Название: Одна искра сжигает лес
Автор: Shelen (Мгхам)
Бета: паблик-бета Фикбука
Пейринг, персонажи: Хэнк Андерсон/Гэвин Рид
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP, AU
Предупреждения: ООС, Двойное проникновение, Кинки / Фетиши, Ксенофилия
Размер: 2119
Краткое содержание: Написано по заявке III-35 на кинк-фест. В пустыне черной одиночества пригреть змею порою хочется..©
АУ в которой Хэнк - наг.
Посвящение: Автору заявки на кинки.

читать дальшеУпоительно стрекотали цикады.

Строго говоря, это были совсем не цикады, и они совсем не стрекотали, но Гэвин был патрульный, а не энтомолог, и в сложных классификациях инопланетной живности не разбирался. Но стрекотали упоительно, стройным хором, монотонный настойчивый звук мягко толкался в уши.

Гэвин решительно стянул респиратор, глубоко вдохнул влажный, теплый воздух и сделал еще два шага вперед. В носу тут же защекотало острым, густым, сладостным запахом, и он зажал переносицу, чтобы не чихнуть. Лазать по джунглям без респиратора категорически запрещалось, но Гэвин был далеко не первый отважный патрульный, пренебрегающий правилами безопасности.

Под ногой тихонько хрустнула ветка, Гэвин беззвучно выругался и воровато огляделся. Три луны в фазе полнолуния причудливо красили джунгли в черно-желто-синий, под ноги смотреть приходилось очень внимательно, но он все равно спотыкался.

Джунгли дышали жизнью. Стрекотали цикады. Из-под ботинка в кусты ломанулась мелкая живность, заполошенно мельтеша цветными светящимися хвостами, за болотами раскатисто захохотала какая-то ночная тварь.

Гэвин сделал еще два глубоких вдоха, и в виски мягко толкнулась теплая, душная волна, мгновенно пересохли губы. Вспомнился отрывок из инструктажа — атмосфера Паталы пригодна для дыхания, на базе можно свободно дышать пряным и влажным воздухом, но за пределами периметра респираторы необходимы, потому что…

Гэвин опять споткнулся, и инструктаж вылетел из головы. На этот раз это была не ветка, что-то живое, скользкое и крупное рванулось из-под ботинка, и он едва не упал, но крепкая рука сгребла за шиворот, щекотно царапнув кожу когтями.

Сердце скакнуло куда-то к горлу, и Гэвин едва не заорал.

— Зачем ты здесь, Гэвин?

Голос Гэвин узнал и выдохнул с облегчением.

— Хэнк, — Гэвин облизнул пересохшие губы. — Пусти.

Откуда-то сбоку донесся негромкий трескучий шорох — раздраженное подергивание хвостовой трещоткой было единственным проявлением недовольства. Так-то Хэнка звали вовсе не Хэнк, но длинное заковыристое имя со множеством шипящих выговорить Гэвин не мог. Он его даже запомнить не мог, сразу же сократив до приемлемых четырех букв и, помнится, тогда они даже чуть всерьез не подрались.

Когтистая ладонь отпустила воротник и Гэвин обернулся.

Хэнк возвышался над ним на две головы. Глаза облизнули копну волос, белых в лунном свете и собранных в короткий хвостик, суровое лицо, широченные плечи и мускулатуру древнегреческого бога, плавно переходящую в длинный чешуйчатый хвост.

На этот хвост Гэвин только что наступил.

Гэвин опустил голову, поискал хвост глазами и понял, что Хэнк успел выползти на крошечную полянку целиком, обвился вокруг толстыми гибкими кольцами.

— Зачем ты здесь? — медленно повторил Хэнк и что-то показалось в его голосе странным, но стрекот цикад вливался в уши, тягучим монотонным облаком выдавливая все мысли, и Гэвин тут же забыл, что именно показалось ему настораживающим.

Он посмотрел Хэнку в лицо, увидел, как лунный свет отражается в светлых голубых глазах с крошечной точкой зрачка, и по спине посыпались восхитительные колкие мурашки.

— Я слышал, — Гэвин спешно отвел взгляд от хэнкова лица и шумно вдохнул сладкий, тягучий воздух. — Ричард сказал, что в тройное полнолуние вы, наги, собираетесь в стаи, танцуете, и…

Хэнк склонил голову набок и сложил на груди мощные руки с широченными ладонями.

— И спариваетесь, — закончил Гэвин, чувствуя, как одновременно пересыхает горло и рот наполняется слюной.

Где-то в голове зудело нехорошее предчувствие, но чертовы цикады, одурманивающий запах ночных джунглей и близость Хэнка мешали понять в чем дело.

Наг придвинулся ближе, тяжелые ладони легли на плечи. Тепло чужих рук ощущалось даже через плотную камуфляжную ткань, и от этого тепла слабели колени.

— В тройное полнолуние мы, наги, — начал Хэнк и осекся. — Гэвин, почему на тебе нет защиты?

Гэвин уже не соображал о какой защите говорит эта змея, колени слабели, дышать становилось труднее, тепло от твердых ладоней скатывалось куда-то в трусы. Когда Хэнк отпустил его плечи, Гэвин чуть не упал, удержавшись на ногах только потому, что его талию обвил хвост, придерживая на месте.

Хэнк сноровисто щелкнул креплениями респиратора, будто всю жизнь этим и занимался.

Холодный фильтрованный воздух хлынул в легкие, и Гэвин закашлялся. Зато в голове сразу прояснилось, колени перестали подгибаться, а ладонь прилипла к рукояти болтера на бедре. Хэнк усмехнулся и разжал кольца хвоста.

Гэвин внезапно понял, что наг сейчас перед ним почти обнажен. Из всей брони, в которой он привык его видеть, присутствовали только пульсирующие разноцветными огоньками наручи да набедренная повязка, скрывающая пах. Ни массивных наплечников, топорщившихся миниатюрными лазерными пушками, ни короноподобного шлема, ни гладкой, блестящей брони — ничего, с чем привыкли ассоциироваться гибкие нажьи силуэты.

Хэнк пластично развернулся, собираясь удалиться, и Гэвин увидел его рельефную спину с выраженными ямочками на пояснице и сложным черным рисунком на выбеленной лунным светом коже. В голове снова зашумело, но теперь винить в этом можно было только собственное либидо, а не пыльцу.

На Хэнка Гэвин запал почти сразу же как увидел. Сложно не запасть на красивого дружелюбного нага, когда из потрахаться у тебя только собственный кулак и раз в три месяца неделя отпуска.

— Хэнк, — позвал Гэвин, и когда наг вопросительно обернулся — медленно стащил респиратор обратно.

Он твердо решил, что если сейчас до змея не дойдет — то он просто плюнет и вернется на базу. Признаваться в том, что ему уже месяц снится, как наги сплетаются в клубок и трутся друг о друга телами и хвостами, было выше его сил.

Признаться в том, что ноги хамства и подъебок растут из желания почувствовать, как гибкий хвост обвивается вокруг собственного тела, Гэвин не мог даже себе.

Хэнк понял и в одно длинное мгновение оказался рядом.

— В тройное полнолуние, Гэвин, — проворковал он, снова укладывая на гэвиновы плечи свои твердые ладони. — Мы впадаем в транс и молимся. И если наши молитвы услышаны, великий Шеша посылает нам добычу.

Гэвин слушал льющийся в уши голос, и даже цикады отошли на второй план. Хэнк говорил тихо, синхроперевод подавал информацию прямо в мозг, но настоящий говор все равно долетал до ушей — шипящие выдохи, прищелкивания и низкий, хрипловатый тембр.

— А если во время транса глупый хуманс наступит наге на хвост, — продолжал Хэнк, плавно оглаживая гэвинову спину. — Нага убьет глупого хуманса на одних рефлексах. Я узнал твое дыхание, Гэвин, и смог не убить.

От его интонаций волоски вставали дыбом на коже. В его глаза невозможно было смотреть — Гэвин плыл, теряя остатки самообладания, практически не понимая, что там несет этот змей. Душный, влажный воздух стискивал его со всех сторон, на лбу выступила испарина и в штанах давно сделалось тесно. Гэвин почти задыхался.

Хэнк настойчиво приложил к его лицу респиратор.

Гэвин понял, что он практически раздет. Что наг обвился вокруг него, сложив из собственного хвоста чуть ли не кокон, что Гэвин полулежит на этом самом хвосте, широко разведя колени, а к стояку прижимается набедренная повязка, под которой отчетливо ощущается тугой горячий бугор.

Гэвин отодвинул респиратор, вцепился Хэнку в плечи, чуть подтянулся на руках и впился поцелуем в жесткие губы. Целоваться наг не учили, но космодесантники не сдаются, и Гэвин отважно двинул языком, вторгаясь на неизведанные территории. Тут же порезался об острый клык, зашипел от легкой боли прямо в чужие губы, и Хэнк отозвался, сноровисто повторяя движения языком и покалывая лицо волосками короткой, жесткой бородки.

Ребристый язык нага был если не самым здоровым из того, что побывало у Гэвина во рту за годы патрульной службы, то самым настойчивым точно. Хэнк по-хозяйски облизал его губы, толкнулся в рот, потерся о язык, повторил, и от этих напористых движений туда-обратно Гэвин едва не кончил. Чуть-чуть не хватило, но Хэнк внезапно отодвинулся и приложил к губам Гэвина чертов респиратор.

Прояснившимся сознанием Гэвин понял, что отчаянно хочет еще. И что у Хэнка, наверняка, все остальное такое же огромное, как и он сам. И что сам Гэвин трахался последний раз черти когда, но говорить в незакрытый респиратор было неудобно, Гэвин отпихнул когтистую руку, открыл рот, и Хэнк тут же этим воспользовался, впиваясь поцелуем в гостеприимно приоткрытые губы.

Гэвин застонал ему в рот, вцепляясь в жесткие волосы, но отодрать от себя нага не представлялось возможным.

Щелкнули металлические застежки, и в ягодицы вжалось горячее, пупырчатое и скользкое. Гэвин приготовился немужественно орать в поцелуи, но Хэнк, сука, был опытным.

К сжавшемуся отверстию прижался палец, обильно смазанный скользким, но Гэвин все равно вскинулся, протестующе замычал — когти! Он помнил, какие когти у этих змеюк!

Хэнк немного отодвинулся, выразительно закатил глаза совершенно человеческим жестом, шлепнул Гэвину на лицо респиратор и предъявил ладонь.

Когти втягивались. Широченная ладонь была вся измазана густой субстанцией, скользкой даже на вид. Гэвин опустил голову, пытаясь найти подтверждение догадке, респиратор соскользнул на грудь, но он все равно увидел нажий хер, буквально весь сочащийся этой самой субстанцией.

Два.

Два нажьих хера.

Гэвина затрясло от вожделения, за свои тридцать шесть лет он в жизни не видел ничего непристойнее. Ебучая пыльца Паталы усиливала возбуждение, палец Хэнка скользнул в тугую дырку, и Гэвин счастливо застонал, выгибаясь всем телом и цепляясь за каменные плечи. Скользкая субстанция, чем бы она ни была, смазкой оказалась отличной — очень быстро одного пальца стало мало, спустя пару минут он активно насаживался на два, и подступающий оргазм не случился только потому что неугомонный Хэнк некстати добавил третий.

Гэвин взмок разом от макушки до пяток. Отчаянно хотелось подрочить и счастливо кончить, но руку, потянувшуюся к члену, Хэнк перехватил и зашипел что-то непереводимое.

Твердые пальцы неумолимо двигались, медленно растягивали, раскрывали, проворачивались — Гэвина трясло каждый раз, когда Хэнк въезжал в него ладонью едва не до самых костяшек. Гэвин хотел, чтобы это уже закончилось, потому что удовольствие становилось невыносимым.

Хэнк двинул ладонью особенно жестко, и Гэвин кончил, насаживаясь на четыре пальца.

Свободной рукой наг невозмутимо уронил ему на лицо респиратор и замер, давая возможность немного прийти в себя. Пальцы из горячего, растянутого нутра он предусмотрительно вынимать не стал.

Гэвин дышал прохладным, фильтрованным воздухом и всем собой ощущал происходящее.

Под головой, плечами, спиной, поясницей ощущалось упругое и чешуйчатое — хвост. Между ягодиц все еще туго распирало на грани боли, но чувствовалось легкое онемение, словно в составе скользкой хрени был анестетик.

Гэвин тряхнул головой, сбрасывая респиратор, вдохнул пряный, густой воздух и почувствовал, что снова возбуждается от мучительного ощущения растянутости, ебаной пыльцы и близости горячего гладкого нага. От последнего голову вело больше всего.

Хэнк шевельнулся и убрал пальцы. На мгновение внутри стало так пусто, что Гэвин едва не попросил вернуть все обратно, но не успел. Хэнк заполнил его собой.

Протестующий выдох превратился в хриплый протяжный стон. По ощущениям Гэвина в него протискивалась горячая твердая дубинка, щедро покрытая пупырышками, и каждый такой пупырышек проезжался прямо по голым нервам.

Второй нажий хер скользнул по ягодице, но Гэвин его даже не заметил. Хэнк втолкнулся почти весь, и не орал Гэвин только потому, что ему вовремя заткнули рот.

Медленно и неторопливо Хэнк отодвинулся, почти выходя, и жестко вогнал хер обратно. Обе его руки теперь были свободные и ими он подхватил скулящего Гэвина под коленки, максимально раскрывая.

Толчки ускорились. Гэвин взмок еще раз, капли пота скатывались по вискам, под спиной и поясницей тоже стало влажно и кожу немного пощипывало от соприкосновения с жесткой чешуей. Размашистыми, уверенными движениями Хэнк доводил Гэвина до пика второй раз, опять безошибочно останавливаясь на грани, за которой оргазм уже неминуем.

— Да еб твою мать, — бессильно простонал Гэвин в респиратор, снова накрывший лицо.

Даже чистый воздух без примесей пыльцы уже не отрезвлял. Хэнк как-то странно двигался, оплетая его всем собой, фиксируя руками и хвостом, прижимался так крепко, что дух захватывало, терся об него, прям как в бесстыжих снах, горячий и скользкий.

Что в растраханную дырку въезжает второй нажий хер Гэвин понял не сразу. Впрочем, он сейчас вообще ничего бы не понял, он бестолково цеплялся за Хэнка, окончательно одурев и от пыльцы, и от позабытых ощущений качественной ебли.

Хэнк втолкнулся обеими членами и задвигался — мягко, глубоко, тягуче, душу вынимая ощущением невыносимой растянутости и медленным скольжением внутри, даже пупырышки перестали беспокоить.

Беспокоило другое — Хэнк нависал над ним, и нежно целовал потный висок, скулу, переносицу со старым шрамом, требовательно смотрел в глаза, и Гэвин не мог отвести взгляд, только моргал, чувствуя, как под респиратор медленно скатываются слёзы.

Сжимающий Гэвина всем собой Хэнк явно терял контроль над инстинктами. Взгляд светящихся ледяных глаз становился все более жестким, неторопливо снующие в заднице члены потеряли слаженную синхронность и заизвивались внутри.

Гэвин распахнул глаза и жалобно всхлипнул. Мозг отказывался принимать факт того, что две твердые дубинки могут двигаться не только внутрь и наружу, но и обвиваться вокруг друг друга, вразнобой тыкаться головками в чувствительные стенки и даже чуть-чуть расходиться, растягивая и без того растраханную задницу совсем непотребным образом.

Хэнк замер. Двигались только два хера в натертом нутре, наращивали темп и едва не вертелись. Гэвин почувствовал, как сладко поджимаются яйца и пальцы на ногах, как мелко дрожат живот и колени, и как до блаженного крышесносного оргазма остается буквально совсем чуть-чуть.

— Гэвин, — выдохнул Хэнк и скользнул рукой меж телами, обхватил ноющий гэвинов член твердой ладонью, чуть сжал.

Гэвина мучительно затрясло, выворачивая в сладкой оргазменной судороге. Он бы орал в голос, но горло окончательно пересохло, и он только бессильно хрипел в респиратор, содрогаясь в сладких спазмах. Где-то на периферии сознания он понял, что Хэнк тоже кончает — прямо в него, и оба члена чуть-чуть набухают, но боль только приправила и без того острое удовольствие.

Сил не осталось даже глаза открыть. Сквозь распирающую, гулкую пустоту в голове Гэвин с трудом осознавал себя — мокрым, потным, измазанным нажьей смазкой и собственной, в слезах и сперме, но что с этим делать он подумает завтра.

Сегодня для патрульного Гэвина Рида счастливо закончилось.

Оригинал записи на Дыбре